Признание собственного бессилия для исполнения Воли Божией.

   В Евангельском чтении о призвании Иисусом Христом бывших рыбаков (Лк.5,1-11) в Свои ученики изложена замечательная схема того, как, вообще, происходит призвание людей Богом к Богу.

   Прежде всего необходима проповедь слова Божия о спасении и Спасителе, без которой приход ко Христу может оказаться мнимым. Впрочем, нередко бывает и так, что сначала человек приходит к Церкви, почти вовсе ничего не зная, и лишь потом наступает узнавание, через чтение духовной литературы и церковную жизнь. Всякое такое чтение проповедует Христа и Царствие Божие.

Не все признают необходимым такое чтение, - и Слово Божие проходит мимо. Порою взрослые принимают таинство Крещения, ничего не узнав ни о Христе, ни о Евангелии, ни о Царстве Божием. Таким образом, христианская вера не становится их личной верой. В лучшем случае в них живут некоторые туманные представления о христианском вероучении. Безусловно, вернее тот порядок призвания, который изложен в Евангелии. Сначала - изучение хотя бы в основных чертах слова Божия, а затем - жизнь по вере.

После Своей проповеди Христос предлагает Петру закинуть сети. Это следующий необходимый момент призвания. Приходящему ко Христу и к Церкви необходимо сознание, что теперь нужно жить по-Божьи, а не по-своему, как прежде, т.е. выполнять Волю Божию. Иначе и само призвание, и жизнь, связанная с этим призванием, оказываются искажёнными, надуманными и неверными. Не может быть настоящей веры, если человек не слышит указания Бога исполнять Его Волю и не готов исполнять эту Волю. Слышание слова Божия и готовность к исполнению его открывают нравственную жизнь учеников Христа.

В соответствии с Евангелием, Петр выражает готовность к исполнению повеления Иисуса, готовность, предваряемую практически узнанным и исповеданным опытом своего собственного бессилия. Пётр говорит: "Наставник! мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но, по слову Твоему, закину сеть"(Лк.5,5). Иначе говоря, хотя по имеющемуся опыту я понимаю бесплодность предлагаемого дела, но по слову Божию, которое выше опыта, я исполню Твое повеление. Здесь очень важно практическое осознание своего бессилия, потому что люди, даже и будучи бессильными, почти всегда, не прекращают биться за свои цели, стремясь достигнуть успеха собственными усилиями.

Но иногда опыт явно открывает собственное бессилие в исполнении желаемого дела, и тогда вдруг слышится слово Божие: “Сделай ещё раз то же самое, что ты уже делал”, - и в этом слове как бы содержится обещание: “А Я тебе помогу! - и ты увидишь, что получится”. И соединение практического опыта своего ничтожества, ничтожества своих усилий с сознанием, что слово Божие выше опыта, и заставляет сделать тот самый шаг, который предлагается Богом, даже если это кажется бесплодным повторением прежнего опыта - или даже отрицанием всякого собственного опыта.

И наконец, добрый результат налицо, (по Евангелию - огромное количество пойманных рыб, казалось бы, ниоткуда взятых). Таким образом, опыт даёт возможность увидеть, что слово Божие непреложно и сила Божия действительна и совершается в личной немощи и в ее осознании.

Затем в Евангелии описывается трогательное и психологически прекрасное переживание. Апостол Пётр после этой чудесной ловли рыб припадает к коленам Иисуса и говорит: "выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный" (Лк.5,8). Это чрезвычайно тонко отмечено: невозможно одновременно и пребывать рядом с таким огненным величием святости - и отступить от нее. Это духовно-психологическое чувство очень дорого и точно. Если радость живет только оттого, что святыня находится рядом, можно "смело" существовать без благоговейного чувства невозможности пребывания рядом со святыней, остается одно неизбежное самодовольство. И наоборот, если имеется только глубокое, вполне покаянное чувство своей греховности рядом со святыней, но нет страха отступить от святыни, тогда верное покаянное глубокое чувство остаётся недерзновенным и бесплодным, потому что оно не приводит ко Христу, а уводит от Христа.

Только после этого уже совершается призвание, во-первых, словом Христа: "Идите за Мною"; - и, во-вторых, реальностью исполнения слова Христа; тогда оставляется всё: сети, домы, все жизненные обстоятельства, и призванные следуют за Христом.

Все это не может быть просто умственным актом, или результатом книжного знания или чужой подсказки. Здесь неизбежно действует собственный опыт жизни и осознание этого опыта. В различных технологических делах, устраиваемых в этом мире по всяким необходимостям, ещё можно добиться некоторых значительных результатов, но чем человек умнее, чем вернее он осознаёт содержание своего опыта, тем больше он понимает, что чего-то очень существенного он недобирает. Если же речь идёт о попытках духовного опыта, то это всегда неизбежно, особенно когда этот опыт строится на ложных основаниях, скажем, вовсе не на христианских основаниях, на основаниях какого-то иного религиозного опыта или на основаниях просто собственной интуиции. Тогда и приходит глубокое доверие тому духовному опыту, который есть в Церкви.

Порою проходят годы собственного духовного бесплодного труда, и, наконец человек почти в отчаянии говорит себе: "Я не могу молиться. Я прожил много лет в молитве, и я не умею молиться. Я понял, что моя молитва безобразная, слабая, бесплодная, невнимательная. Я не могу каяться, я не научился каяться, я прочитал столько книг о покаянии, я столько лет и так часто ходил на исповедь, а я так и не научился каяться. Точно так же в добрых делах, - если нет главного результата - осознания собственной немощи, - значит, годы прошли бесплодно, главный плод так и не принесен. И все же для духовного опыта жизни необходимо продолжать делать сколько есть сил, и когда наступает тот момент, который Святой Давид называет "сердце сокрушенно и смиренно", то-есть окончательное осознание своего собственного бессилия, тогда же и наступает таинственным образом даваемое от Бога знание: " Бог не уничижит". И весь опыт делания, и открывшееся в результате "сердце сокрушенно и смиренно" и упование на Бога и было нужно для того, чтобы сложилось сокрушенное сердце, и явилось начальное, робкое, но такое драгоценное знание, что наверное, так и есть: "Бог не уничижит".

Люди рационалистического склада могли бы сказать: "Что толку? Если это известно в такой упрощённой схеме, а в жизни всё равно ничего не получается? Нужна ли эта схема? Нужно ли это знание?" Ответ прост. Если это знание предлагается самим Евангелием, то оно безусловно нужно, - хотя бы для того, чтобы иметь в своей душе предчувствие будущей великой правды, то предчувствие, которое, вероятно, не обманет, - и продолжать делать своё дело, хотя непосредственное чувство, кажется, спорит с этим предчувствием.

И тогда, наконец, душе удаётся услышать от Христа: "Ты делал всё не так, а вот теперь сделай всё иным образом". Либо, наоборот, душа услышит: "Ты делал всё довольно правильно, но до поры до времени нужно было, чтобы ты ничего не достиг, а вот теперь сделай снова то же самое, что ты делал, и тогда посмотрим". И тогда то предчувствие, с которым спорили непосредственный опыт и чувство, оказывается более верным. Оно находит своё оправдание в том, что душа, плохо искавшая, находит Христа. И в этом окончательном опыте собственного безобразия, бессилия, сокрушения, повеления Божия и готовности к его исполнению - все разрешается как замысел Божий о человеке. А пришедший опыт настоящего знания, когда предчувствие оправдано, и приводит, наконец, к единственно возможному результату - к следованию за Христом.

вверх

О преданности и предательстве

   "Любишь Меня - паси овцы моя". Одна из главных, хотя и потаенных, тем Евангелия (в частности разговора воскресшего Спасителя с апостолом Петром) - о преданности и предательстве. О преданности в этом евангельском рассказе (Ин. 21, 15-25) напоминает одно лицо, преданность которого распинаемому Христу, проявилась больше, чем у всех остальных. Это - Иоанн Богослов (тот самый ученик, который на Тайной вечере лежал на персях своего возлюбленного Учителя), единственный из всех учеников, который не бежал от Креста, когда все остальные учен6ики Иисусовы рассеялись. Преданность полная и совершенная, она и есть такова - до смерти! До смерти, как собственной, так и Того, по отношению к Кому она хранится. О предательстве здесь упоминается тоже вскользь, припоминается тот, кто этим словом - предатель - прямо и называется. Разговор Господа с Петром происходит отдельно от других учеников, где-то стороной проходит Иоанн Богослов, и о нем говорится, что это был

Христос не только предлагает Петру высочайшее служение, зная, что он на это способен, но ради смирения своим вопросом - "Любишь Меня? Паси овцы моя" - Он напоминает о недавнем предательстве, когда Петр трижды при допросе Спасителя у первосвященников отрекся от него. Конечно, степень предательства Иуды и степень предательства Петра несравнимы, тем более, что Петр в покаянной полноте своей жизни проявил великую любовь ко Христу и любовь через то делание, которое ему предложено было Христом - "Паси овцы моя", - и милостью Божию получил освобождение от этого предательства. Но известно, что психологическая память об этом была так значительна, что он всю жизнь ходил с красными от слез глазами, никогда не в силах забыть это!

Христос очевидным, хотя и не назойливым образом дает возможность осознать и сопоставить нравственную и психологическую значимость преданности и предательства. Удивительно, как почти одним словом обозначаются эти два нравственно противоположных акта. В некотором смысле они и близки один другому, но между ними - пропасть. В преданности человек отдает себя - другому, в предательстве передает другого - от себя.

Только что Петр сказал - "…если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь"(Мф.26,33). Господи, я Тебя предам? Пусть весь мир рухнет, пусть все отрекутся, я не предам! И тут же, не успело вполне настать до конца светлое утро, как уже трижды совершилось предательство! Несчастный опыт человеческих возможностей и состояний, увы, показывает, что почему-то так легко вместе связанными, оказываются преданность одному, с предательством другому. И это значит, что либо преданность несовершенная, по сути или по своему акту, либо предмет преданности не достоин этой преданности, либо неустойчивость духовного состояния человека такова, что нет ничего цельного, единого и прочного.

Это каждый знает по себе, по такому простому и обыденному действию, как молитва. Душа религиозно ориентированного человека занята молитвой, но как часто это оказывается мнимым, потому что на самом деле душа занята не молитвой, а непонятно чем. Человек молится, и тем самым говорит: "Господи, я иду к Тебе", а желания, ощущения, переживания, мысли разбегаются, и оказывается, если честно смотреть на себя, - он идет не к Господу, а неизвестно куда!

Надо без самомнения понимать, что на предательство, почти на любое, способен всякий человек: предательство Бога, ближнего, детей, родителей, жены, мужа, друзей. И то, что это, слава Богу, не всегда совершается, чаще всего говорит не о высоте нравственного мира человеческой личности, а только о том, что обстоятельства складываются так, что Господь не дает падать слишком часто и мерзко. Понимание это, горькое, но необходимое, дает возможность человеку, стремящемуся к честности, осознавать предательство как предательство, не подыскивая для него никаких оправданий ни в жизненных ситуациях, ни в своей природе, ни просто в лукавом самосознании. Только такая, ясная и честная квалификация своих действий дает возможность из своих предательств выходить, иначе шаг за шагом множественность предательских болот будет поглощать все глубже и глубже. Дело известное: чем чаще кто предает, тем меньше он это видит; и, напротив того, честное и горькое покаянное осознание дает возможность выходить из этого предательского строя, потому что только когда видишь правду о себе во всей отвратительности ее содержания - ищешь и от помощи Божьей и от себя самого тех мер, которые позволяют найти возможность исправления. И тогда, удивительным образом, может оказаться – вот только что был предателем, и вдруг - через покаяние и милость Божию совершается переворот и ты становишься преданным Богу, преданным своим ближним, преданным собственной душе (главное и наиболее частое предательство – это и есть предательство самого себя.

Все внешние нормы поста важны лишь постольку, поскольку в них открывается внутреннее содержание личности; как только они хоть сколько- то начинают значить сами по себе, то перестают вообще иметь какое-дибо не значение. Любое ритуальное внешнее церковное и кажущееся благочестивым действие, если оно не наполнено внутренним содержанием - хуже, чем просто мертво. Оно и мертво, а еще и дезориентирует. Мертво, а кажется, что живо. Поэтому, оставив мертвость, сами для этой мертвости постараемся умереть, чтобы усилье Воскресения преодолело смерть. Усилие Христова Воскресения в нас будет действовать, преодолевая смерть, когда мы без всякой “картинности” будем желать уничтожить в себе эти процессы тления, которые обычно называются “жизнью”.

Главное творческое задание Бога человеку сформулировано так, что дух захватывает: "Будьте совершенны, как совершенен Отец Ваш Небесный. Можно об этом задании забыть, как о неисполнимом. Но тогда это приводит к априорно задаваемому лично принципиальному несовершенству относительно творческого задачи жизни и в общих проявлениях и в конкретных заданностях. Тогда пред человеком не предстоит как личный идеал - Богочеловек Иисус Христос. Это открывает духовно-нравственный признак глубокой неверности, в виде неготовности или нежелания принять божественные задания, а отсюда - кажущаяся их неосуществимость. И тогда жизнь по личной заданности устраивается по стихиям века сего, а не по духовному заданию Христа.

Принципы жизни, предложенные Христом, необходимо усвоить, взяв их как правила, алгоритмы своей жизни. Если кто-нибудь не соглашается именно с каким-либо христианским принципом жизни , полагая, что речь идет о человеческих выдумках, и начинает сам выдумывать свои подходы к жизни, тогда он не исполнитель, а нарушитель заповеди. Слово Божие говорит: нарушающий одну заповедь повинен оказывается во всех. Именно потому, что если он нарушает один принцип божественной жизни, то он разрушает весь строй своей жизни. Тогда, даже если в чем-то он оказывается праведным, он разрушает все!

вверх

Дела милосердия

   Евангельское чтение о милосердном самарянине - довольно простое, но не совсем, потому что оно дает каждому возможность рассмотреть лично себя в свете главных духовно-жизненных принципов. Наиболее очевидна мысль о творении дел милосердия. Дела милосердия есть некая обязанность каждого человека, который живет в обществе, потому что общество теперь более, чем когда бы то ни было больное, люди, живущие в больном обществе нуждаются все время в милосердном взгляде и в милосердном деле. И если кто не видит этого, у того дурной внутренний взгляд, плохой глаз: либо обращенный только на себя, либо безумно оптимистический, либо такой, в котором нет готовности видеть реальность бытия. Соответственно такому взгляду проходит жизнь. Люди больного общества, все нуждаются в помощи и, может быть, даже больше других те, кто не видят этого. Кто весело порхает по жизни, как мотылек, сильно болен, сам не зная этого.

Дела милосердия могут иметь разные мотивы. В восемнадцатом и девятнадцатом веках в обществе, сильно отступившем от жизни по вере, наполненной христианского сознания и переживания, появился новый термин, который заменил собою термин "христианская любовь" - "альтруизм". Сердце, направленное к творению добрых дел, всегда более или менее исполнено не надуманным. не теоретическим, а естественным живым сознанием беды другого человека и необходимости помочь беде. Но подлинные мотивы милующего сердца более глубоки, чем этот естественный простой позыв.

Почему Господь похвалил самарянина, противопоставив его, тем, кто прошли мимо раненого разбойниками, - не по тому, что в нем было это простое, нормальное, животно-душевное чувство, а потому что он явил по жизни религиозный принцип. Об этом можно судить, даже не рассматривая ничего подробно, потому что все Евангелие духовно, В Евангелии нет никакой автономной нравственности, и быть не может, потому что Евангелие благовествует о Царствии Божиим и о тех принципах жизни, которые есть в этом Царстве. Люди, которые должны были бы естественно проявлять в своей жизни проявлять религиозный принцип (ибо они к этому особым образом призваны), но не проявляют его, оказываются ниже своего призвания, они оказываются никто по отношению к своему призванию. Потому и стыдно. А самарянин, не имевший того религиозного знания и сознания, которым обладали люди избранные, обладал верным религиозным чувством и переживанием, которое способно исправить и некоторые неверности сознания.

Безусловно, лучше, когда верное, хотя и не отягощенное правильным знанием, религиозное чувство, верное духовное переживание, диктует и верные жизненные установки и, соответственно, верные поступки. Это - лучше, в частности, потому, что человек, обладающий как бы верным религиозным знанием, но неверным религиозным чувством, соблазняет и дезориентирует других людей. Он показывает своей жизнью, что религия состоит в теории. Существует некая гармония верных религиозных признаков, которые таинственно и образуют личность. Они открывают верное направление религиозного чувства при полном отсутствии альтруизма, который в дохристианскую эпоху, был бы просто бессмысленен и смешон.

Здесь открывается и милующее сердце и соответствующие дела, в которых милующее сердце находит воплощение. Наконец, эта притча отвечает на вопрос: кто есть ближний? Кто ближний мне, и кому ближний я? Верное религиозное чувство и говорит, что ближние – это те, кто нуждается, а не те, к кому сердце имеет особенную привязанность. Все эти психологически значимые привязанности, влюбленности и прочее по сравнению с великим актом - готовности служения не значат ничего. Конечно, это не исключает возможности того, что могут соединяться и сердечные привязанности и готовность самоотверженного служения. Лишь бы только это не было за счет других людей, лишь бы эта сердечная привязанность не носила характер безумного и однобокого пристрастия, когда интересен только один, а другие безразличны. Потому что в таком случае ты врешь, что он тебе ближний. Ближний может быть только в ряду с другими ближними. Иначе - действует принцип не религиозный. Это значит, что религиозное сознание молчит, что оно не видит беды в мире. Именно поэтому оно становится не религиозным, а одиноким и проповедует одинокость и одиночество как единственно возможные принципы жизни.

У евангелиста Матфея рассказывается о последней встрече воскресшего Спасителя со Своими учениками (28,16-20). Учитель предлагает своим ученикам – самим учить других. Учить главному - соблюдать, блюсти все, что Он заповедал. Слово “соблюдать” здесь, по-видимому, главное слово, содержащее повеление не только прямым ученикам, но и всем, кто должен от них учиться. Учиться соблюдать заповеданное - один из главных принципов жизни и одно из главных направлений сознания и деятельности.

Слово “соблюдать” в наиболее привычном, профанном смысле означает – хранить. Правда, и в этом значении оно уже почти не применяется, стало устаревшим. Это понятно, потому что некий начальный его смысл все же духовный, впрочем, как почти у каждого слова. Но поскольку язык стал опрофаниваться, приобретать все более секулярные смыслы и значения, те слова, которые не поддавались такому опрофаниванию, постепенно стали уходить из языковой практики и применяться все реже. Поэтому вместо слова соблюдать, стало гораздо чаще применяться отчасти похожее на него по смыслу слово “хранить”. Оно более употребимо, потому что хранить можно все, от продуктов до некоторых предметов памяти. “Хранить”, в частности, означает стремиться сделать все, чтобы охраняемое оказалось не испорченным.

Слово “соблюдение” включает в себя более высокий духовный смысл, потому что оно подразумевает отношение не только к ценности предмета, который нужно хранить, но и к некоему воспроизведению в своей жизни и в своей душе его духовных содержаний. Например, когда речь идет о конкретном деле, “соблюдать” означает - выполнять то, что повелено. “Соблюдать” - это значит не просто оставить услышанное в памяти, хорошо все понимая. Это совсем не “соблюдение”, а наоборот, даже, пожалуй, халатное отношение. Соблюдать - это значит принять в ценностное внимание услышанное как руководство к внутреннему, а затем и к внешнему действию. Иное “соблюдение” - карикатура.

Слова Христа должны стать указанием предметом не столько конкретно-делательного жизненного проявления, сколько глубоких внутренних процессов, которые у древних отцов-аскетов описывались словом “созерцание” (Кстати, слово “созерцание тоже приобрело в наше время профанное значение; теперь оно выражает полу-философское ленивое рассматривание различных предметов: природы и т.д.). На самом деле, созерцание есть глубокий внутренний процесс духовного осмысления предлагаемых слов, отношений,состояний и обстоятельств. И этот процесс, особенно если речь идет о слове Божием, не должен прекращаться вообще никогда.

Таким образом, и в созерцании, и в постоянном духовном осмыслении и переживании и в нравственном устройстве жизни, и в, “соблюдение” есть пребывание в правде Божией, без которой жизнь превращается в некую пустую и темную игрушку, которой многие, особенно с увлечением профанной секуляризацией века сего, так любят поиграть, называя эти игрушки разными “высокими” словами (прогресс и прочее). Эти игры обычно кончаются довольно плохо. Жизнь не игра, и нужно жить так, чтобы центром, механизмом ее внутреннего устройства и внешних проявлений было то отношение к слову Божию, которое и открывается в этом главном слове – соблюдение.

Господь говорит Своим ученикам: “Идите, научите все народы, уча их соблюдать все, что Я повелел вам...” Господь повелевает учить людей соблюдать Слово Божие, научая их правде Божией - правде о Боге, мире и человеке; и научая соблюдать правду Божию в нравственной полноте, предлагаемой Богом через Священное Писание и Святое предание.

Господь ждет от человека плодов, которые должны стать результатом работы в пространстве земного бытия, которое назначено Творцом быть полем человеческого делания. Эти результаты должны, во первых, соответствовать божественному заданию, во-вторых, условиям делания и в-третьих, возможностям делателей.

Плод, который может стать значительней любого другого плода, который может стать существенней и содержательней всего, что может предложить человек в своем бытии как результат труда, как Дар Божий, который стал одновременно плодом деятельности - новая тварь.

Одна из главных интенций человека, открывшего любовь Христову - это готовность работать в винограднике Божьем. Это - готовность к деланию, подобного тому, которое осуществил Учитель и в котором переживается божественная любовь Как ни ценна высокая чистота нравственной жизни, она является лишь условием воплощения смысла жизни, ради которой Христос сошел на землю, чтобы уничтожить разъединение, которое стало результатом грехопадения. Вернуть единство любви - вот главный плод в делании Божественного виноградника!

Делатели мировой истории приобретают некоторые результаты своих действий в этом мире, но это не те плоды , которые они могут воздать Богу, потому что это плоды для себя. В конечном итоге психологически в душах таких людей возбуждается глубокая неприязнь, доходящая до ненависти к Тому, Кто ждет плодов. Как это было и в ветхозаветной церкви ко времени пришествия Иисуса, готовность жить своими отдельными предпочтениями дошла до такой высокой степени неприязни, что следствием ее стало убийство Бога!

Исполнение новозаветного нравственного начала требует напряженного, сердечного, духовно-нравственного размышления, которое никогда не может быть общим, оно для каждого единственное. Умственные размышления здесь ничто, это особый тип сознания, в котором сочетается интуитивно-духовное движение души с готовностью, интенцией к подвигу, некое личное напряжение нравственного устройства. И только тогда открывается возможность услышать слова Иисуса! Но индивидуальные способности каждого в этом плане, как правило, остаются закрытыми, так как мало кто ставит задачу воспитать в себе это нравственное устройство. Оно представляет собою тайну будущего века, тайну, которая хоть отчасти должна разгадываться здесь и сейчас, в этом бытии, разгадываться безусловно лично, потому что к каждому лично направлено слово Иисуса Христа. Если направленное к личности слово Божие о совершенстве остается невостребованным в предметном делании, оно, по крайней мере, открывается для христианина как показатель его духовного и нравственного направления, если он хотя бы слышит это слово и принимает, усваивает его.

О неверии и жестокосердии

   Люди обычно живут неким априорным ощущением, что в жизни может происходить только то, что им привычно и понятно. Следствие этого ощущения есть неверие в чудо, и это совершенно обычное дело в круге даже людей духовного звания. Неверие - это явление и процесс, отчасти связанный с деятельностью ума в человеческой личности, а отчасти с деятельностью сердца. Эта деятельность сердца имеет свое название, обличенное вслух Христом - жестокосердие, жестокое сердце. Это прямая характеристика данности человеческой природы, которая может открыться почти любому, почти по любому поводу. Даже и тогда, когда материал для этого открытия является духовным по своему содержанию. Но когда личность аскетически над собой поработала, появляется возможность лучше увидеть себя. Один из первых плодов хорошей аскетической работы - это способность видеть себя психологически, а духовно-нравственно.

Но Христос не останавливается на фактах человеческой данности и предлагает нашему сознанию в возможности и в задании как бы нечто совсем невозможное. Именно этим – несовершенным, жестокосердым и плохо верующим людям (а не кому-то другому) Господь говорит: “Идите и проповедуйте Евангелие”. И это не просто задание: Господь утверждает, что у исполнителей задания откроются некоторые иные возможности. Очевидно, не принципиально новые, потому что не может явиться в человеческой природе то, чего вообще не было, то, что не существует. Нет, это такие возможности, которые существует, но в действительности не работают. Именем Иисусовым и бесов можно изгонять. Можно даже и говорить будет как бы без слов, точнее говоря, понятны будут любые слова, даже на языке, прежде не знакомом. Как и прежде, до грехопадения, человек может быть царем природы. То есть, не просто властвовать и руководить, но быть царем духовным. И это духовное руководство над живыми явлениями природы может быть таким, что они неизбежно будут духовно подчиняться. Более того, и природа неорганическая, неживая, природа, так сказать, химического бытия, тоже окажется не властной над человеком: “если что смертоносное выпьют, не повредит им...”.(Мк. 16,18) Это значит, что образ и сила по дару бесконечной жизни таковы, что любые силы природы не просто подчиняются, а по неизбежности служат человеку, и человек может стать, не по гордостному самоощущению, а по сути своего бытия и делания, действительным центром мира, центром, для которого существует все, но не потому, что он так хочет, а потому, что он так создан.

вверх

Что значит - быть учеником Христовым?

   Пока ученики Христовы не увидели воскресшего Учителя, они, даже и будучи собранными вместе, пребывали плачущими и рыдающими; увидев же воскресшего Спасителя, они получили от Него окончательное научение, а вместе с этим научением и задание: " Идите в мир и проповедуйте Евангелие всякому творению". И после того как Он вознесся на небо, они пошли и проповедали, "Господу поспешествующу и слово утверждающу различными знаменьми" (Мк.16,20).

Главное содержание бытия учеников Христовых - это выполнение задания Божьего. Выполнение задания Божьего может не состояться, и ученик чувствует, что ничего не получается, потому что благодать Божия отступает, не ощущается Господнего поспешествования, содействия, и дело стоит: не видно Господа, утверждающего делание. И тогда остается только покаянно плакать оттого, что Бога рядом нет.

Делание как выполнение задания Божьего не совершается обычно, потому что просто не хочется делать дело Божие, потому что хочется делать иные дела, жить иными ценностями, иными радостями. Ясно, что ценностями и радостями мнимыми, потому что кто хоть иногда приступал к исполнению заданий Божественных, тот даже в самом процессе делания находил радость, с которой ничто сравниться не может. А если потом всё же наступает время иных ценностей и радостей, так это потому, что искажённая грехом грехолюбивая душа ищет их, пусть и не очень сознательно, а просто - как живёшь, так и живётся . Так в этой жизни и идёт вольный или невольный поиск и обретение мнимых, миражных, иллюзорных ценностей и радостей.

Индивидуальное бытие человека пленяется пространством мнимых радостей. Душе, пребывающей в плену страстей и грехов, обычно бывает не до того, выполнять задание Божие. Находясь в плену, сознание становится ненормальным: видит и соображает плохо, воля становится ничтожной и расслабленной. Плен искажает чувства, и мнимые ценности становятся источником радостных ощущений, псевдоблаженства. Тогда благодать Божия, отступает от человека, и из делания его мало что остается. Иллюзия! Бутафория! Страстность и бездарность!

Апостол Павел говорит, что каждому даны свои дары, и эти дары нужно употреблять по мере веры. Это необходимо в любом делании совершающемся в духе служения, потому, что служения Богу, Церкви и ближним должна ставиться, как своя, личная задача.

В апостольских посланиях обретается обширное нравственное содержание творческой работы личности, выстраивающейся на христианских основаниях. Там можно найти десятки указаний о творении нравственных содержаний в жизни христианина. Если задача усвоения их не будет поставлена, никакое этическое и духовное построение личности не совершится. Дело не только в том, чтобы перестать подвергаться антидуховным делам тьмы, это лишь предварительное условие к тому, чтобы началось серьезное делание. Главное, что от нас ждет Господь в нравственном отношении, это творчество - творение "новой твари".

Разумеется, это совершает с нами Сам Господь, но совершает тогда, когда мы скрытым или явным образом не сопротивляемся этой задаче, принимаем ее как свою задачу. Но простые слова "новая тварь", (новое творение) кажутся страшно высокими и не имеющими отношения к жизни. Между тем для всех сознательных христиан понятие "новая тварь" и есть главный содержательный вектор жизни. А если такой задачи нет, это значит, что мы несознательные христиане. Значит, мы живем не сознанием, а инстинктами. Инстинкты есть вещь почти животная, иногда они могут быть добрыми, порою даже совпадать с императивами, укоренившимися в сознании, но сознание не работает над тем, чтобы переработать их так, чтобы они стали содержанием мысли и жизни. Инстинктивные, несознательные христиане наполняют Церкви в нынешнее время.

Апостол пишет о том, что созидать жизнь надо так, чтобы и мудрствование, то есть образ мысли, и делание, особенно, если оно направлено на служение другим людям, оказывались в духе Христовом. Значение этой мысли апостола открывается в Евангельских словах: "Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца Вашего небесного" (Мф.5,16). То есть, если образ жизни соответствует образу мудрования и оказывается в духе христианском, это приводит к тому, что и те, кто созерцает эти дивные образцы жизни, по природе вещей должны прославить Отца Небесного. Когда видна сила, значимость и красота такого образа жительства, понятно, что его источник - глубокая вера и стремление исполнить волю Божию.

Центральный вопрос бытия - что делать для того, чтобы смысл, который предлагается Христом и Евангелием, реализовался в жизни. Из этих двух слов - мудрствовать и действовать - по-видимому, более существенным оказывается первое - мудрствовать, то есть принимать и усваивать тот образ мысли и сознания, который ведет к верному действию. Иначе это мудрствование не христианское. Оно либо романтическое, субъективное, либо вовсе не имеет отношения к христианскому сознанию. Мудрствовать - это значит научиться думать не теоретически, а соображать относительно всей своей жизни, чтобы она была выстроена во славу Божию.

Обычно и наиболее общие христианские представления, так же, как и вполне конкретные решения, хотя и соотносятся другс другом но не выстраиваются в цельный образ мыслей, который можно было бы назвать - мудрствование. Настоящее мудрствование находится в пространстве между общим и конкретным. Каждый знает, что надо быть готовым творить волю Божию, но при этом мало кто понимает, что предметно включается в содержание этих готовностей. Творить волю Божию - это значит выработать живую и динамическую, хотя в основных чертах неизменную, систему установок, соответствующих тем ценностям жизни, которые открываются в Евангелии. Эти установки должны стать внутренними жизненными принципами, алгоритмами внутренней жизни, а это совсем не то же самое, что императивные требования. Эти принципы порою остро выражаются в евангельских притчах применительно к конкретным случаям, но всегда из них вытекает общее основание жизни, некоторая принципиальная возможность жизнеустроения.

И в жизненно меняющемся существовании одни и те же принципы в разных обстоятельствах, по отношению к разным людям могут и осуществляться, по конкретности, различно. И это, кстати говоря, один из важнейших принципов. За какую-то секунду жизни необходимо выстроить в компьютере своего сердца такое правильное понимание, где те же самые принципы должны применяться иначе, чем они были выстроены, скажем, 15 минут назад, когда ты разговаривал с другим человеком. Поле таких принципов и оказывается содержанием верного мудрствования. Неверное делание - это результат неверного думанья, неверного мудрования, образа мысли.

Когда люди говорят, что они все правильно понимают, только ничего не получается на деле, - это неправда. Это значит, что они неправильно понимают. Понимать - это значит принимать верные установки в деятельное сознание, а принятое в сознание не может не действовать соответствующим образом. Именно поэтому главное - научиться верным образом мудрствовать, не просто теоретически думать, а понимать бесконечный, постоянно живой набор принципов жизни, по которым жизнь течет и осуществляется во славу Божию. Эта жизнь трудна, но прекрасна. А другие люди - прославят Отца Небесного, потому что увидят трудную, но прекрасную жизнь человека, который осуществляет свое мудрствование в конкретном делании.

Христос, воззвав за собой первых Своих учеников, сказал им: "отныне будешь человеков ловить" (Лк.5,10). Этот образ означает напряженное "улавливание" людей в сеть высокого и совершенного духовно-нравственного учения, которое по милости Божией ведет последователей этого учения ко спасению.

И это главное дело Божие - спасение, которое совершается по вере, а вера, говорит апостол, - от слышания, а слышание - от слова Божия, а слово Божие распространяется людьми, вот этими-то самыми ловцами человеков. И если совершается главное дело Божие по Его повелению - и если вы будете выходить на это дело, к которому вы призваны и будете совершать его по вере и с убеждением в том, что оно должно совершиться, - оно и будет совершаться как бы вашими усилиями, но силою Божию. И если оно будет совершаться действительно не вашими только усилиям, не по вашим самостным предположениям и ощущениям, как бы они ни были похожи на настоящее дело Божие, тогда дело Божие будет всегда совершаться, и из этих сетей никто не уйдет. И великие не пройдут мимо этих сетей, а окажутся в них уловленными. Это и подтверждалось во всей человеческой истории.

Но мы имеем право и возможность сделать из этой ловли и более обширный вывод в нравственном отношении. Когда кто-либо слышит указания Божии, как общего характера, так и таинственно, но ощутимо лично направленные человеку, - как бы это ни казалось трудным, а то и невозможным, - пусть решительно выполняет эти указания Божии, чтобы дело, поручаемое Богом, совершалось. Оно и совершается силою Божиею, но в условиях веры. И если ты слышишь указание Божие, не вздумай отречься; отречешься - будет хуже тебе. Отречешься - тем самым покажешь практическое неверие. Отречешься - и неизвестно еще, на каких условиях, на каких основаниях сможешь снова назвать себя верующим человеком. Верующий - верует всему, что говорит Господь и эта вера свидетельствуется стремлением исполнить. И когда Бог слышит это стремление исполнить, Сам же Бог и совершает само дело.

вверх

<<<назад