Закон и Евангелие

   Закон Ветхозаветный и его исполнение имплицитно входят в этическое содержание как частное выявление обширнейшего закона бесконечной любви . Закон Моисеев, как любой нравственный закон, если он не противоречит тем принципам, которые предлагаются в Евангелии, является частью этого обширнейшего знания. Строить жизнь по закону невозможно, а строить жизнь и душу по Евангелию не только возможно, но и необходимо - если признать Христа своим Богом и Учителем. Но в реальности нашего современного бытия, наряду с этим высшим, благодатным законом устроения новой жизни, соседствует закон плоти. Об этом замечательно пишет Апостол Павел в седьмой главе послания к Римлянам. “Бедный я человек, - и каждый мог бы воскликнуть вслед за Апостолом Павлом: “кто избавит меня от сего тела смерти?”(Рим.7,24). Но когда жизнь выстраивается на основании духовных установок - открывается и обширный закон любви. Это не исключает вероятность и даже неизбежность сбоев, потому что закон плоти не остается совершенно бездеятельным. Но в этом нет ничего страшного, в том отношении, что когда действует выстроенность личного бытия на основании принципов христианского жительства, предложенных Христом, всегда есть возможность выправиться; потому что всегда остается возможность покаяния, которое и есть выравнивание и возвращение на усвоенные пути жизни.

Поиск воли Божией устанавливается духовным императивом апостольского слова: ищите (познавайте). “что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная”(Рим.12,2). Поиск воли Божией – еще не выполнение, но уже творческий процесс, в котором начинает осуществляться покаянное, то есть начальное делание в русле воли Божией.

Воля Божия открывается в Новозаветном благодатном бытии, где с такою силою благодать действует на тех, кто благодать ищет и кто хочет, чтобы она содействовала ему в его духовно-нравственной жизни . Только при поиске благодати, содействующей духовно-нравственной жизни, совершается дело не прекращающегося творческого, очень живого, крайне необходимого подлинного исполнения воли Божией и жизни в том духовном пространстве, которое предложено Богом. Это и есть наше новозаветное задание, это и есть новозаветная жизнь. Это обязывает каждого человека, осознающего свое никуда не годное, нетворческое исполнение воли Божией, пребывать в постоянном покаянии.

Слово Божие, когда оно явным образом повелевает, должно, безусловно, стать законом жизни верующего христианина, как бы оно ни казалось странным, как бы оно ни противоречило опыту. Таких слов много в Евангелии, в апостольских посланиях и в указаниях святых отцов. Они кажутся порой настолько странными, что весь предшествующий опыт решительно протестует, как бы всё в душе говорит: “Нет, это невозможно!” И многое не делается именно потому, что разум проходит, не вдумываясь, мимо слов Божьих, и говорит: “Это невозможно”, на этом дело и кончается. Это и значит проходить мимо слова Божия, не слыша его, не вдумываясь в него, не примеривая его к себе. Все делание христианской жизни совершается верно лишь тогда, когда оно руководится словом Божиим.

Идти вслед за Христом - значит открывать для себя Его Воскресение, и путь в пакибытие идет через Воскресение. Жизнь, в ее неизбежно тленном движении завершается смертью, но только христиане знают, что чаемая в неопределенном ощущении бесконечность жизни на самом деле есть лишь пошлое выражение того высокого стремления, по которому Бог создавал Адама неумирающим. Смерть не была естественным свойством человека до падения, смерть стала неизбежна по вкушении плодов с древа познания добра и зла. И каждый, начиная с Адама, который “седе прямо Рая и плакаше и вопияше: “Увы мне, увы мне!” и кончая совершенно почти ничего не понимающим “новым русским” в глубине сердца не может согласиться с конечностью бытия, и потому одни прожигают жизнь, чтобы забыться от призрака смерти, другие же, хотя почти ничего не оставили, говорят вслед за Петром: “Мы оставили все и последовали за Тобой” (Мр.10,28). И хотя предметно они почти ничего не оставили, но они оставили, отреклись от неправедного переживания жизни, которая противоречит призванию Христову. И тогда в Церкви святые - все: все, оставившие глупый и нелепый материализм, либо дикий и надуманный мистицизм восточного типа, либо рационалистический протестантизм, либо любой личный сентиментализм. Они вошли в Церковь, значит, оставили иные типы переживания и сознания и значит, вслед за Петром, могут сказать “Мы оставили все” (Мф.19,27).

вверх

Ответ человека на призыв Божий

   Иисус говорит Петру: "Бросьте сети во глубину". Петр отвечает: "Господин, мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему ввергну сеть". Внимание останавливается на этом словесно выраженном опытном знании, которое говорит, что бесполезно совершать действия, не приводящие ни к каким результатам. Но затем Петром все же совершает действие, которое должно было бы быть абсурдным; но в этой своей абсурдности оно оказывается безусловно и единственно верным и превосходящим конкретный опыт. Так бывает с верой всегда.

Известны великие в своей точности слова: Бог идеже хощет, побеждается естества чин. Творит бо елико хощет”. Установленные Самим же Богом природные законы, Бог же и преодолевает во имя любви, а иногда, может быть, и во имя каких-то только Ему известных целей. И это дело Божие. А дело человеческое - осознать дело Божие как должное и как нужное, хотя обычно пусть действуют законы природы. Потому что и это хорошо. Хорошо, когда мир не бесструктурен, хорошо, когда он не хаотичен. Пусть обычно действуют законы природы, которые при внимательном рассмотрении тоже оказываются не бесчудесны. Они сопровождают нас всю жизнь и помогают не слишком заниматься своими домыслами. Как замечательно то, что мы, верующие люди, оставляем в своем сердце хоть какой-то простор для действия чуда Божия - чуда, которое преодолевает, если это нужно, имеющийся опыт.

Чудо преодолевает, а дело человеческое - либо подчиниться, порою даже заранее, не дожидаясь, пока чудо совершится, либо сказать: “Нет, мой опыт говорит, что это невозможно”. Апостол Петр поступает правильнее всего. Он говорит, что это невозможно, а продолжает так, что невозможность его же собственными словами преодолевается: “Но по слову Твоему закину сеть” (Лк.5,5). Наверное, со стороны человека это и есть главный реалистический ответ Богу на Его призыв.

Подобный религиозный подход возможен, часто желателен, а порой и единственно необходим и в человеческих отношениях. Лишь бы такой ответ не являл собою человекоугодничество, лишь бы внимательно слышать более сердцем, чем ушами, и учиться слышать, что другому человеку надо, чем он сейчас живет. И если удается услышать, что его сердце вопиет то, что, кажется, должно быть противоположно вплоть до неприятности твоему теперешнему опыту - растоптать, хотя бы на краткое время, свой опыт, когда необходимо отозваться. Растоптать свой опыт для того, чтобы в сердце и в жизнь вошел и стал хотя бы на это мгновенье действующим опыт призыва, превосходящий твою собственную природу. Зовут - иди. Просят сделать - делай. Не хочется - все равно делай. И если в этом делании получаешь и от собственного сердца, и от обстоятельств и от людей (в том числе и от тех, кто зовет) поношения - продолжай делать.

Труднее этого в человеческих отношениях, может быть, вообще нет ничего, потому что все остальное - в порядке обычных закономерностей. Есть некоторые закономерности в человеческих отношениях, и они занимают основное место в жизни. И это хорошо. Хорошо, что и в этом ничего не приходиться выдумывать - и в Евангелии, и в опыте Церкви открыто довольно много. Нестандартных, нештатных ситуаций, которые требуют решения сердечного, превосходящего эту нестандартность, куда меньше. Но и эти ситуации помогают внедрить в сердце более сильный, чем обычно, опыт любви. Их решения основаны на принципе, исходящем из верного отношения к Богу. Когда в каждом человеке заранее сознаешь и переживаешь желанный образ Божий и ждешь, может быть, того, что почти ждать невозможно, ждешь, что тебе скажут: "Иди и делай самое грудное. Иди, потому что мне плохо. Иди, хотя это превосходит твое даже и религиозное знание". Значит, нужно преодолеть своего "естества чин" - и вперед. И это совершается в силу того, что и природа все же не вполне дурная и искаженная, и в силу того, что любовь открывает стремление преодолеть природу и отозваться на призыв Божий Бог призывает быть человеком православного содержания жизни. Человеком, отзывающимся на вышеестественный зов Неба.

вверх

Служить любовью

   На вопрос "Как служить Господу?" Господь отвечает: "Любовью!" На вопрос "Что это значит?" Господь отвечает: "если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей" (Ин.15,9). Любящий Бога - соблюдает заповеди. Соблюдет же заповеди Христовы тот, кто прежде всего внимательнейшим образом изучит их, не просто читая Евангелие каждый день как заданный урок, а изучая для себя лично, для опыта своей жизни все заповеданное Христом, с тем чтобы это заповеданное стало усвоенным, то есть вошло в жизнь. Пока такое начало не будет положено, ни о каком служении, ни о каком соблюдении заповедей во всей полноте и речи быть не может! День, в который не совершалось ничего ради Бога и людей, можно считать канувшим в бесовскую копилку, в копилку ада. Неделя, в которой ничего не делалось ради Бога и людей - это неделя в копилку ада. Месяц, прожитый собою и своими предпочтениями, желаниями и стремлениями к тому, чтобы тебе служили - месяц выброшенный в копилку ада.

вверх

О церковном и христианском воспитании детей

   Пресвятая Дева вводится во "Святая Святых", чтобы "воспитатися" в том предметном и символически духовном смысле, который часто остается не понятым даже вполне "хорошими" христианами, когда речь идет о нравственном и духовном воспитании ими собственных детей. Питание пищей телесной осознается как безусловно необходимое, а слово "воспитание" понимается почти в исключительно бытовом, "домашнем " смысле. Воспитание в конкретном духовном смысле слова требует постоянного духовного, творческого и деятельного трезвения.

"Питание", воспитание Пресвятой Девы было тем духовным процессом, который осуществлялся в некотором смысле почти автоматически, потому что Она все время пребывала в Храме. Это было решение Бога. Родители Пресвятой Богородицы получили прямое указание от Неба на действие не только не традиционное, но и невозможное по духовной значимости храма, по благоговейному и святому переживанию Храма.

Это воспитание бесконечно значительней и содержательней, чем любое другое, предпринимаемоес самыми серьезными человеческими и нравственными основаниями. Необходимо осознать: чтобы не умереть духовно, следует воспитываться только в Храме Господнем. Как бы ни были серьезны родительские понимания воспитания, они лишь отблеск абсолютного и буквального духовного воспитания, полученного Пресвятой Девой!

Если благочестивые родители дерзают как можно чаще приносить своих детей, для воспитания их Святыми Дарами Тела и Крови Христовой, - это уже более, чем просто отблеск. Это воспитание того же рода. Все остальное в воспитательной деятельности родителей имеет лишь дополнительное значение, ровно настолько, насколько это связано с главным воспитательным действием, с воспитанием Святыми Тайнами, совершаемым в Храме.

Есть большая опасность в деле родительского воспитания, когда, с одной стороны, совершается дерзновение в главном: детей приводят к Храму и к жизни Храма, а весь домашний строй жизни не соответствует, а часто - прямо противоположен тому духовному бытию, которое предлагается Храмом. Есть большая опасность в том, что то антибытие, которое открывается от обильного смотрения телевизора детьми, от семейной ругани и взаимных недовольств, от легкомысленной домашней жизни, может привести и к психическому расстройству. Есть большая опасность, что вырастут уроды и фарисеи, когда их жизнь с "молодых ногтей" предлагает им трудно разрешимые противоречия!

Один из соблазнов нашего времени состоит в резком несоответствии облегченных форм и норм домашней жизни - той "страшной", непереносимо жгучей высоте, которую представляет собою Храм! Многие современные люди либо не чувствуют эту большую беду, либо не знают как с ней справиться - слишком обычным, привычным, не святым местом для многих детей оказывается Храм; столько беготни, шума и пустой болтовни. Когда храм перестает быть святыней, и воспитание духовное становится очень слабым. И тогда нужно будет прилагать страшные усилия, огромную энергию, чтобы вновь вернуть детям, привыкшим к "заурядности" храмовой жизни, подлинное глубокое духовное благочестие.

Тайне входа в Храм можно лишь отчасти научить своих детей лишь при условии - когда сам входишь в Храм, зная, что проникаешь в пространство духовной тайны!

вверх

Иудеи и богоизбранность народа.

   Симеон Богоприимец имел особые дарования, имел необыкновенные Дары Святого Духа, имел обещание от Бога не видеть смерти, пока не увидит "утехи" Израилевой. Все эти великие дарования и обетования Божии приобретают особый смысл в соотнесении тем самоотверженным национальным самосознанием, по которому он как бы и прекратил действие избранности народа как действие по плоти и крови. Сказав великие слова "свет во откровение языком" (Лк.2,32), он тем самым упразднил значение нации по плоти и крови. Упразднил потому, что значение богоизбранности от одного народа перешло к другому, связанному уже не кровным родством и не кровным единством - к народу, связанному духовным родительством и водительством от Иисуса Христа, народу христианскому. К какой бы нации по плоти и крови ни принадлежало лицо, ставшее христианином, оно становится членом нового народа. И поэтому значение народа по плоти и крови умаляется, прежняя богоизбранность упраздняется, теряет смысл.

Избраничество как факт предлагаемый, как факт априорный становится фактом осуществленным, реализованным, когда задание этого избранничества лицу, или группе л иц, или народу исполняется, а когда задание не исполняется, то на деле становится не избранничеством, но предательством.

Настоящее избранничество всегда осуществляется, когда оно выражается не в стремлении к превозношению, а в служении . Исполнение задания Божия и есть реализация избранничества. Если такого исполнения нет, факт избранничества прекращается. Человек, группа лиц или народ, не исполняющий задание, каким бы очевидным и чрезвычайным ни представлялось избранничество, становясь предателем, лишается своего великого задание на избранничество, ибо это задание исполняется всегда по одному только типу, по типу служения.

Бахвалиться своим православием - полная бессмыслица! Православие само по себе содержит бесконечно много смысла, но личное православие хвалящегося им человека вызывает большое сомнение, когда оно не разрешается в служении. Всякое национальное и любое другое превозношение, всякое несмиренное поставление себя, своей группы, своего народа на какое-то, как бы само по себе значащее место есть грех, и с грехом этим надо бороться и лично и национально. Иначе - во грехе были, во грехах и погибнем.

Подвиг братьев Маккавеев открывает переживание содержания и смысла благочестивой жизни. Всякие внешние нормы благочестия суть не более, но и не менее, чем очень важные показатели внутреннего благочестия. Внешнее благочестие по слову апостола Павла не приносит никакой пользы, если оно не есть выражение внутреннего благочестия.

вверх

О терпении скорбей.

   Не многие сознательно желают скорби, даже с учетом их благих нравственных результатов - например, терпения, (поскольку "скорбь производит терпение", как говорит апостол) и проч. Терпение для человека, не осознавшего его нравственную силу и содержание, вещь довольно нудная. И в лучшем случае оно воспринимается как нечто неизбежное, в полу-животном содержании и течении жизни, по принципу "ничего не поделаешь". Иногда это "ничего не поделаешь" формируется и облекается в псевдорелигиозную форму - "Бог терпел и нам велел". И потому никому не дается опытно узнать верность дальнейших апостольских слов "от терпения происходит опытность" (Рим.5,4), то есть творческую предметность опытного знания.

В тонком жизненном опыте, связанном с человеческими взаимоотношениями и с переживанием этих отношений, случающаяся порою бесскорбность есть факт довольно странный. Когда жизнь проходит беззаботно, беспечно, гладко и легко, это значит - что-то здесь не так, есть какой-то, вероятно, невидимый дефект - дефект непонимания того, какая великая польза ожидает того, у кого в результате скорби производится в душе тот замечательный духовный аппарат, который называется терпение. На его почве возрастают глубокие и тонкие понимания, психологические и духовные начала. Духовное знание входит внутрь, в размягченную терпением почву души, и начинает действовать в ней; и таким образом приобретается опытность, которая состоит в глубоком умении - с готовностью жертвенно доставить себе боль, если результатом будет то, о чем можно сказать: "сделано по правде!"

В преодолении ветхости своей собственной и ветхости окружающего бытия постоянно напарываешься на боль, потому что ветхость сопротивляется. Это сопротивление материала ветхости при преодолении ее и рождает неизбежную боль - скорбь. Чем далее действует терпение, тем оно более способно уяснить и увидеть необходимый и даже желанный характер скорби, потому что в конечном итоге в душе и вырастает это искусство.

.. Промысл заботится о том, чтобы смысл личного бытия, как общий для всех, так и уникально-личностный, осуществлялся наилучшим образом. Промысел - это живое действие Божества, заботящееся о бытии всего мира и каждой личности! И потому человеку, через скорбь и терпение пришедшему к духовной опытности и искусству, и предлежит единственно верное отношение к Промыслу - глубокое доверие!

В жизни каждого человека постоянно совершаются выборы. Верно ли совершаются эти выборы или нет - как раз и зависит от того, выработалось ли путем скорби и терпения искусство видеть, замечать и оценивать в какую сторону направляет нас Промысл и соответствующим образом делать выбор.

Когда проходит, пронзая душу, Великий пост, эта пронизанность выше всякой психологии. И короток он потому, что жалко с ним расставаться, а жалко с ним расставаться потому, что это время светоносного дня.

"Ночь прошла, а день приблизился" (Рим.13,12) - приблизился день Великого Поста, приблизился день подлинного покаяния, сильного посыла себя вперед в страну покаяния. Делание покаяния начинается как день после ночи, как свет после мрака. Переживающие покаяние как однообразно-унылый полупсихологический, полуэтический акт, могут никогда не увидеть начавшегося дня и света. Подлинное покаянное делание - вывести себя в свете своей совести на свет Божий, как бы это ни было стыдно и страшно, - выволочь себя на свет дня! И в свете этого дня необходимо растерзать свои греховные внутренности. "Ночь прошла, а день приблизился".

Очень свойственно падшему естеству видеть падение человека - обычно другого человека, и потому так обычно и постоянно осуждение. Не видеть невозможно и себя - но жалко. Жалко и противно видеть свою нечистоту, и потому переносится взгляд на другого, и потому так постоянны в беседах двух людей осуждение третьего, и потому так постоянно, - в газетах, на телевидении, в любых публичных аудиториях, где угодно, - вершится суд.

Суд над собой обычно довольно беспредметен и не остр. Степень осуждения - ничтожна. Степень же оправдания, наоборот - значительна. И даже когда невозможно не осудить себя, очень хочется поставить себя в один ряд с другими согрешающими людьми, в таком ряду жить попроще, и так приятно рассуждать об общем падении человечества.

День покаяния заставляет внимательно и неснисходительно посмотреть на себя, а значит закрыть глаза на греховные болезни других людей или осуществить редкий и добрый тип отношения к согрешающему: сожаление, соболезнование. Грех - болезнь. Значит, необходимо сострадание, соболезнование больному. Впрочем, и здесь нужно знать верную грань потому, что если перейти эту грань в соболезновании - можно невольно и самому оказаться в греховном состоянии. Как при остром осуждении, так и при слишком нежном соболезновании, сопереживании, нежданно можно явиться в том же размягченном развитии греха.

вверх

<<<назад    дальше>>>